Неменский Олег

Окраины большого восточнославянского мира породили различные формы местных культурных традиций, которые в наше время осмысливаются подчас в категориях этнического своеобразия и национального самоопределения. Одной из таких окраин является регион за хребтом Карпатских гор, другой – колонизованная славянами Степь.

Признание русинской национальности со стороны России можно было бы воспринимать как сознательный шаг, совершённый в контексте нарастающей напряжённости и даже враждебности в российско-украинских отношениях: этнический сепаратизм русинов грозит не просто автономизацией Закарпатья, но и подрывом всей государственной и идеологической структуры Украины. Однако параллельно с этим и также при подведении итогов Всероссийской переписи населения 2002 г. Россия признала ещё одну восточнославянскую этничность, актуальную уже не только для Украины, но и для самой России. Речь идёт о казаках. Они признаны не отдельной национальностью, а субэтносом русского народа, однако сенсационным было само признание казачьей этничности. Идеология казачьего народа имеет довольно давнюю историю и во многом подобна русинской. Также речь идёт о «четвёртом брате восточных славян», об ещё одном народе, равноправном с русскими, украинцами и белорусами и требующим своего признания. Однако если русинская проблема даже в официальной украинской историографии рассматривается в этнических категориях (как субэтноса украинцев), то признание казачьей этничности носит гораздо более революционный характер: казачество традиционно в русской общественной мысли и праве воспринималось как социальная группа, но ни в коем случае не как народность. Новый подход в восприятии казачества, провозглашённый Москвой, может по-новому направить процессы этнической и национальной консолидации и в Юго-Восточной Украине, и – в ещё большей степени – на юге России. Признав однажды существование этнического меньшинства, далее необходимо уже с ним считаться: его защищают не только законы страны, но и международное право. Особенно это оказывается значимым теперь, когда косовский прецедент довольно определённо продемонстрировал реальный приоритет в современных международных отношениях права на самоопределение над правом на территориальную целостность.

Всего казаков в России насчитали 140028 человек, хотя назвало себя таковыми несколько больше – 140292 человека. Те 264 казака, которые определили своим родным языком украинский, калмыцкий, башкирский или бурятский, были отнесены к соответствующим национальностям, русскоязычные же выделены в особый субэтнос. Неправда ли, довольно странный критерий? В то же время возникает сомнение, что казаки с украинским языком действительно были включены в число украинцев (как заявлено), а не «повисли в воздухе». Ведь если сложить количество приписанных к украинцам буковинцев (3 чел.), верховинцев (1) и гуцулов (108), то получается то самое число разницы (112 чел.) между количеством назвавших себя украинцами и подсчитанных таковыми. В использовании «казачьего» языка не был замечен никто, но это не помешало признать существование такого народа. Формально он признан субэтносом русских, но в перечне главы «Национальный состав населения» выделен в отдельную графу со своим номером (125).

Прежде казачество в России считалось не этничностью, а принадлежностью к определённому социальному слою (а реестровое казачество в старой России – сословию), характеризуемому специфическим родом деятельности по защите южных окраин России. Хотя у некоторых советских этнологов (в том числе и у Ю.Бромлея) встречалось определение казачества как «этнографической группы русских». Выдвигалась и версия о неславянском, предпочтительно половецком происхождении казаков. Так, Л.Н.Гумилев возводил казаков к крестившимся половцам с сильным хазарским элементом. Нередко учёные указывают на разнородность групп казаков, особенно в плане этнического происхождения, ведь Степь всегда представляла собой своего рода «этнический котел», и это её свойство только усиливалось по мере проникновения туда славянского элемента. Среди версий происхождения казаков, помимо теории славянской колонизации, весьма популярна версия их тюркского происхождения (славянизированные и принявшие православие тюркоязычные кочевники), а также скифо-иранских корней (версия, имеющая актуальность особенно в связи с арийской тематикой). Хотя все теоретизирования на этот счёт так или иначе направлены либо на доказательство общности казаков и русских как одного народа, либо на максимальное отделение казаков как народа с особым этногенезом. В изданной в 1994 году энциклопедии «Народы России» казакам была посвящена отдельная статья[1]. Однако впервые за всю историю особое этническое происхождение казачества признано официально.

Впрочем, уже в законе 1991 года «О реабилитации репрессированных народов» казачество было названо одним из таковых. То же – и в постановлении Верховного совета «О реабилитации казачества» (июнь 1992 г.). Как «исторически сложившуюся культурно-этническую общность граждан, имеющих определённые территории проживания, самобытные традиции культуры, традиционные формы одежды, хозяйственный уклад и исторически сложившиеся взаимоотношения с государством» определялось казачество в отклонённом ГосДумой 23 мая 2003 года очередном проекте закона «О российском казачестве». 24 сентября 2002 года государственная комиссия под председательством премьер-министра М.Касьянова приняла решение о включении казаков в предварительный список национальностей для проведения переписи, однако это оставляло открытым вопрос об их признании при подведении её результатов.

Ещё в 2003 году Геннадий Трошев, назначенный тогда советником президента по делам казачества, на вопрос о том, считает ли он казаков народом, чётко ответил: «Нет! Это неправильно. Все равно, что назвать народом рабочих или колхозников. Все мы – казаки, рабочие, крестьяне и интеллигенция – народ русский»[2]. Правда, он повторил и слова В.Путина о том, что «сейчас завал в казачестве». И вот, подведённые к 2005 году результаты переписи 2002 года по национальностям оказались противоположными ещё совсем недавней позиции российской власти. Видно, «завал» решили разгребать по-новому. Стоит также оговориться, что против признания казачьей национальности выступал и Институт этнологии и антропологии РАН. Его директор В.Тишков в связи с этим заявлял: «В этой ситуации наша позиция – не признавать казаков как отдельную этническую общность»[3].

Впрочем, политика Кремля в отношении казачества крайне непоследовательна: в принятом уже в 2005 году законе «О государственной службе российского казачества» под казачеством понимаются только «граждане Российской Федерации, являющиеся членами казачьих обществ» (которые суть «добровольные объединения граждан в форме некоммерческой организации»). Как говорят многие казаки, «автономии не дали, земли не вернули, статус отдельной нации не присвоили – возрождению казачества этот закон вряд ли послужит». Действительно, только перед этим совершённое признание этничности казачества при написании этого закона было как бы забыто. Фактически, казаки в нём были признаны общественным образованием по интересам. Вывод радикалов был однозначен: «у казаков без собственных автономий и республик в составе России нет будущего». 3 июля 2008 года Президентом РФ Д.Медведевым была принята новая «Концепция государственной политики Российской Федерации в отношении российского казачества». Однако и там речь идёт в основном о создании «условий для возрождения государственной службы российского казачества». Не сказано ни слова ни о возрождении национальных традиций казачества, ни о национальном принципе отбора в казачьи войска, не говоря уж о территориальной реабилитации.

*  *  *

Сама концепция «казачьего народа» как отдельного имеет давние корни и немалую интеллектуальную и политическую традицию, поэтому свершившееся признание является результатом длительного процесса и, несомненно, историческим завоеванием т.н. «казакийского» движения. Эта концепция разрабатывались рядом мыслителей ещё в XIX веке и стала политически особенно актуальной в период Гражданской войны, когда были сделаны попытки создать на её основе независимые государства на территории войск Донского и Кубанского. Уже 20 октября 1917 года Войсковой Круг постановил считать Донскую землю независимой республикой, «впредь до образования в России порядка, приемлемого для казаков». 18 мая 1918 года принимаются Донская Конституция, Декларация о независимости, а в сентябре Круг 4-го созыва утвердил проект Основных Законов Всевеликого Войска Донского как самостоятельной державы. «Впредь до образования, в той или иной форме единой России, Войско Донское составляет самостоятельную демократическую республику, мною возглавляемую», — писал атаман П.Н.Краснов в «Декларации Войска Донского». Однако в дальнейшем он открыто ставил своей целью перевести гражданскую войну на землях Юга России в казачью народно-освободительную войну. Как он говорил: «Путь спасения Дона лежит в окончательном его отделении от матушки-России». Около двух лет казачьи государства воевали с большевиками, а 9 января 1920 года постановлением Верховного Круга Дона, Кубани и Терека была создана Казачья Федерация. Она была покорена Красной армией уже весной того же года, зато сейчас можно актуализировать сам факт её существования в истории.

Впрочем, неудачи этих первых попыток достижения политической независимости от Москвы лишь подстегнули развитие казачьей сепаратистской мысли в среде эмигрантов. В 1920-х гг. в Праге вокруг историка и генерала И.Быкадорова организовался кружок единомышленников, поставивший своей главной целью «организовать движение в целях закрепления идеи единого казачьего государства – Казакии – и подготовить её осуществление путем организованной пропаганды». В т.н. «вольно-казачье движение» тогда вошли ряд известных казачьих публицистов, историков, общественных и военных деятелей, некоторые из которых еще до революции работали в казачьих журналах «Голос казачества» и «Кубанский казачий листок». Отделения этого общества стали возникать и в других странах, а 10 декабря 1927 года в Праге вышел первый номер журнала «Вольное Казачество – Вильне Козацтво». Его издание взялась тогда финансировать Польша. К середине 30-х годов в движении произошёл раскол – в 1934 году оформилось «Центральное Правление Вольного Казачества – Казаков-националистов» со своим печатным органом – журналом «Казакия», – однако всё это только усиливало работу по созданию новой национальной идеологии для Юга России, нового прочтения его истории.  Казакийство смогло стать заметным явлением в эмигрантской среде по всей Европе и Америке и пережить ХХ век. В последнее время за рубежом издавались газеты и журналы: «Казак» (преемник «Вольного казачества», Франция), «Казакия» (Германия), «Казачье единство» (Франция), «Казачья жизнь» (орган Казачье-Американского Народного союза, США), ещё ряд других.

Одним из значительных успехов движения является то, что Казакия упомянута в законе США  «О порабощённых народах» (P.L. 86-90, Captive Nations Week Resolution[4]. Approved July 17, 1959), который действует до сих пор. Напомню, из его перечня «угнетаемых русскими народов» уже «освобождены» почти все, кроме как раз «Казакии», Северного Кавказа и «Идель-Урала». По этому закону оказывать всемерную поддержку казакийцам должен не только специально созданный для этого «Американский комитет освобождения народов России» (National Captive Nations Committee – “NCNC”), но и вся исполнительная власть США. Джордж Буш-младший, к слову сказать, старательно выполняет его общественно-значимую часть: последняя неделя июля по прежнему официально провозглашается «Неделей порабощённых народов». Так как в законе речь идёт только о народах, «порабощённых русскими», то это неделя борьбы именно за развал Российской Федерации, и в одну из первых очередей (хотя сейчас всё затмевают чеченцы) – за национальную независимость казаков. На этом фоне официальное признание Москвой существования казачьего народа выглядит особенно выразительно.

Главный тезис «казакийской» историографии основан на отрицании положения традиционного русского историописания о том, что казаки имеют бегло-холопское происхождение. Ставилась цель «доказать, что казаки не являются потомками беглых крепостных крестьян или отдельным русским же военным сословием, а что это потомки особого славянского племени востока Европы, равнозначащее великороссам, украинцам и белорусам»[5]. При таком подходе вся история Юга России предстаёт в ином свете, чем это принято в российской историографии. В середине XVII века существовало два казачьих государства – Гетманщина и Войско Донское. Тогда же началось их подчинение Москвой. Гетманщина была вынуждена попасть в зависимость от царя в результате войн за независимость с Речью Посполитой, а Дон – в результате подавления «национального-освободительного движения» против «русских агрессоров», которое возглавлял Степан Разин. В 1708 году, по приказу Петра I, кн. Василием Долгоруким был организован «первый массовый геноцид, осуществленный Российской империей против казаков». Так было подавлено «национально-освободительное восстание Кондратия Булавина», привёдшее к ликвидации автономии Дона. Тогда же Москва победила и стремящуюся к национальной независимости демократическую Гетманщину во главе с Иваном Мазепой, а ещё через полвека упразднила её. Подавлено было и национально-освободительное казачье движение Емельяна Пугачёва. Но основным средством «борьбы русских за уничтожение казачьего народа» было то, что весь этот народ был записан в сословие, казаков заставили именовать себя русскими и «стёрли память о геноциде». Хотя самый крупный геноцид казачества был осуществлён уже в ХХ веке, большевиками. Когда-то именно с развития подобной же «казакийской мысли» начиналось украинское движение. Будущие «украинцы» и «москали» противопоставлялись как народ «степной демократии» народу «царской воли». Весь тот же комплекс идей был актуализирован и в южнорусском казакийстве ХХ века. Казаки противопоставляются русским не только как народ с совершенно особым этногенезом, но как принципиально отличный от него по морально-нравственным качествам. Боевой дух степи, воли и демократии как антитеза «характеру русских» воспевались идеологами казакийства в межвоенный период так же, как это делалось немногим ранее националистами украинскими. Вот что можно найти в анонимной статье «Казачья нация. Тезисы национальной идеологии»[6]: «Дело еще и в том, что казак ныне обрусел, пропитался смирением, утратил способность быть «головой», самостоятельно мыслить и принимать решения в ответственных для него ситуациях». Такое положение видится следствием многократно произведённых геноцидов казачества и общего его «порабощения русскими».

*  *  *

Казакийское движение не замкнулось на эмигрантской среде, оно весьма ярко представлено и в современной России. На казачьих собраниях считается плохим тоном не рассуждать о казаках как об особом народе. Главной задачей движения является борьба за возрождение казачьего самосознания и за самоуправление на территории «Казачьего Присуда». С большим трепетом рассматриваются старые карты «страны Казакии»[7], возрождаются казачьи сепаратистские символы времён Гражданской войны[8]. Прошлое и будущее казакийского движения[9] активно обсуждается на специальных интернет-форумах[10]. Тезис «казаки – четвёртый восточнославянский народ» всё чаще звучит со страниц казачьей прессы[11]. Атаман и до недавнего времени бессменный лидер Кубанского казачьего войска, а также один из самых популярных казачьих лидеров генерал Владимир Громов своё выступление на IV Всемирном сборе кубанских казаков (сентябрь 2004 г.) начал словами: «Кубанское казачество – это этническое объединение, а наш сбор – это съезд казачьего народа»[12]. Одной из главнейших целей сбора было тогда заявлено «формирование этнического самосознания казаков».

Главной проблемой, встающей за признанием казачьей национальности, является требование казаков о «территориальной реабилитации», на которую они должны иметь право после признания их репрессированным народом (по закону «О реабилитации репрессированных народов» от 26.04.1991). Годы проведения жесточайшей политики «расказачивания» (с 1919 г.) лишили казаков всей экономической базы традиционной казачьей жизни, уничтожили любые следы самоорганизации. Земли казаков были разделены между различными союзными и автономными республиками, а также областями, границы которых не соответствовали прежним войсковым. 15 июня 1992 года был издан Указ Президента РФ «О мерах по реализации закона РФ «О реабилитации репрессированных народов» в отношении казачества». В самом законе записано, что в отношении казаков «по признакам национальной или иной принадлежности проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида», причём распространение этого определения («геноцид»!) на казачество специально уточнено (ст.2 закона). Однако на деле статусная неполноценность казачества по сей день не позволила реализовать нормы этого закона на практике. В целом политика Москвы в отношении казачества выглядит чередой хаотичных и в общем провальных попыток хоть как-то к этому вопросу подойти[13].

Не меньше трудностей встало перед казачьим движением на казачьих же землях. Ещё 1 декабря 1990 г. на Большом Совете атаманов в Краснодаре была принята «Декларация казачества России», а осенью 1991 года было заявлено о создании целого ряда казачьих республик: Донской, Терской, Армавирской, Верхнее-Кубанской. 20 ноября 1991 года на созванном «Союзом казачеств Юга России» Большом казачьем круге Юга России в Новочеркасске было провозглашено объединение провозглашённых казачьих республик в Союз казачьих республик Юга России (со столицей в Новочеркасске), претендующего на статус союзной республики. Однако ни союзный центр, ни Российская Федерация эти инициативы принимать во внимание не стали. А дальнейшие надежды ранних 90-х годов на совместную с кавказскими горцами «борьбу против Москвы» оказались тщетными – актуальнее оказалось противостояние с самими горцами.

Однако сама угроза полной потери Москвою контроля над огромными территориями Северного Кавказа многих приводила к мысли о том, что казачество сможет выжить только ценой отказа от единства с Москвой, путём военной самоорганизации. Такие идеи стали особенно распространённы после подписания Хасавюртовского протокола, когда вытеснение нечеченцев из казачьих Наурского и Шелковского районов стало массовым и необратимым. Обычным тогда было похищение людей, массовый угон горцами скота[14]. Разочарование в Российском государстве как защитнике был главным источником сепаратистских настроений.

Хотя надо признать, что в последние годы такие опасения пошли на спад, тем не менее, они по-прежнему подпитывают по крайней мере автономистское направление. Как сказано в Декларации казаков Общественного движения «Вольная станица»: «Никакие силовые методы не остановят экстремистки – мусульманской экспансии – и только казачьи автономии, позволят России не обустраивать южную границу по реке Ока»[15]. В целом же в 2000-х гг. бóльшая часть казачества склонна к признанию необходимости отстаивать свою территорию совместными силами с Москвой. С этим связана и относительная популярность у казаков государственнических идей.

Усложняет ситуацию ещё и то, что Москва не готова пойти на предоставление казакам права ношения оружия (а вопрос о вооружении казачества является одним из центральных), что ставит казаков в неравное положение с де-факто вооружёнными горцами, вызывает со стороны последних постоянные выражения презрения к казакам, а главное – невозможность организовать самооборону. При этом надо понимать, что межэтническая напряжённость в регионе постепенно только нарастает. Южный федеральный округ является наиболее привлекательным регионом для жителей трудоизбыточных регионов СНГ и для беженцев. По соцопросам, в Южном федеральном округе отношения между различными национальностями как «добрососедские» оценивает только около 3% населения, а на наличие межнациональной напряжённости указывает почти половина. В этих условиях Москва естественно воспринимается как виновница такой ситуации.

Впрочем, не меньшие проблемы, чем взаимоотношения с Москвой, имеются у казачества во взаимоотношениях и с русским населением Юга России. Сейчас казаки по собственным подсчётам казакийцев составляют лишь около 25-30% населения даже на Кубани и Дону, и эти данные выглядят сильно завышенными. Сделать казакийскую идеологию привлекательной для большинства представляется пока крайне сложной задачей. Здесь играет роль не только традиционное для казакийства неуважительное отношение к «русским» как к тем самым «беглым холопам» из России и «оккупантам», но и реальный политический настрой населения. Если для казачества характерен крен в сторону крайне правых общественных движений и идей, то в целом территории Казачьего Присуда ещё недавно входили в российский «Красный пояс» прокоммунистически настроенных регионов.

Ещё меньше цельности внутри самого казачества. Линии раскола и подчас даже вражды проходят не только между «казакийцами» и «русскими казаками», традиционно обвиняющими первых в том, что те «продались Западу» и «предали монархические идеалы», но и между «общественными» казаками и реестровыми, «красными» и «белыми», между европейскими и азиатскими… Расколы характерны почти для всех казачьих объединений современной России. Соперничают друг с другом и различные союзы казачьих войск.

Самый большой организационный раскол произошёл после принятия в 1996 году указа Президента РФ «О государственном реестре казачьих обществ в РФ». Казачьи организации тогда разделились на реестровые и нереестровые. Например, казаки Дона разделились на реестровое Войсковое казачье общество «Всевеликое войско Донское» во главе с В.П.Володацким и Международный казачий союз «Всевеликое войско Донское» во главе с Н.И.Козициным. Первое сформировано согласно указу президента, второе (впрочем, довольно малочисленное) – по закону об общественных организациях[16]. Подобные разделы произошли и в других казачьих землях. При этом сами правила принятия в госреестр и характер статуса реестровых казаков (отсутствие этнического критерия при записи, ограничение в возможной политической деятельности, налагаемое на госслужащих, неопределённость в вопросе об обязанностях и т.д.) лишь множат внутренние противоречия и линии раколов.

*  *  *И вот в 2004 году Москва преподнесла сторонникам казачьего национального самоопределения большой подарок – правовое закрепление существования особой казачьей этничности. Подсчитанных в переписи «казаков по национальности» довольно немного (даже сравнительно с количеством официально зарегистрированных казаков) и они разбросаны по всей России. Наибольшее их число – в Ростовской области (87 492 чел.). Сама общая цифра в 140 тысяч обернулась большим разочарованием для многих казаков и аналитиков, прогнозировавших более впечатляющие результаты. Всё же надо подчеркнуть, что это не все те, кто считает себя казаками, а только те, кто предпочли ответ «казак» ответу «русский», то есть люди, на самосознание которых казакийская идеология уже оказала сильное влияние – и тогда эта цифра очень малой не покажется. При подведении результатов переписи не признавалась возможность двойной горизонтальной идентичности (ответ о «национальности» должен был быть односложным) и ответы типа «русский казак», как решили себя назвать, например, казаки Волгоградской области[17], приравнивались к ответу «русский». Впрочем, дальнейший ход дел по утверждению статуса этнического меньшинства с правами на реабилитацию как репрессированного народа несколько затормозился. Казакийское движение очень болезненно пережило результаты переписи, показавшие относительную слабость социальной базы для развёртывания сильного национального движения на юге России. Несмотря на настрой большинства атаманов, бóльшая часть рядового казачества сохраняет приверженность русскому самосознанию и российскому патриотизму.

В 2005 году казаками-радикалами был сформирован Организационной комитет по созданию и государственной регистрации Федеральной казачьей национально-культурной автономии Российской Федерации. В 2006 году некоторыми активистами было объявлено об образовании «представительного органа казачьего народа» – Национального Совета казаков России[18], главной задачей которого провозглашено «создание системы казачьих национально-культурных автономий» или «национальной казачьей республики» в составе РФ. В документах организации заявляется: «Реалии проводимой в Российской Федерации национальной политики убеждают: выжить в рамках такой системы могут только этнические общности, имеющие финансовую и материальную поддержку своих национальных субъектов в Российской Федерации»[19]. «Существует реальная опасность полной ассимиляции казаков в связи с официально принятой на государственном уровне теорией их, якобы, бегло-холопского происхождения и версией их статуса – как субъэтноса русского народа, а не одной из ветвей славянской цивилизации, история которой гораздо древнее истории Киевской Руси»[20]. В начале 2008 года Национальный совет казаков был преобразован в Межрегиональную общественную организацию «Казакия» и как таковой получил регистрацию Минюста. Однако широкой поддержки это движение пока не имеет.

В современных условиях деятельность умеренных казачьих активистов на общероссийском уровне свелась к отдельным акциям, призванным изменить массовые представления о тех или иных событиях прошлого. Одной из таких акций стала кампания за реабилитацию Петра Краснова, казнённого в 1947 году за организацию и руководство казачьими формированиями Вермахта. Импульсом для широкой общественной дискуссии по этому вопросу стало установление, а потом и тайное разрушение памятной плиты казачьим генералам, служившим III Рейху, на кладбище у церкви Всех Святых вблизи московского метро Сокол. В конце 2007 года с инициативой реабилитации Петра Краснова выступили донские казаки, что было поддержано и официальным обращением атамана Всевеликого Войска Донского Виктора Володацкого. Впрочем, конкретных результатов эта кампания пока не принесла. Решение отказать Краснову в реабилитации принял и Совет атаманов ВВД.

*  *  *

Есть в казакийском и вообще в казачьем движении один момент, на который стоит обратить особое внимание: оно имеет трансграничный характер, охватывая большие регионы и России, и Украины, и Казахстана. Это напрямую касается донского казачества, часть земель которого находится в составе Украины (Луганская и большая часть Донецкой области). Как говорит сам В.Володацкий: «Земли донского казачества оказались разделены между Россией и Украиной»; «Структура Всевеликого Войска Донского была выстроена с учётом казачьих обществ Луганской и Донецкой областей. Наши взаимоотношения строятся на той вертикали власти, которая есть в войске, вне зависимости от административных границ. Во всех войсковых мероприятиях участвуют казаки из Донецкой и Луганской областей»[21]. То есть идеология донского казачества, его возрождения – это то, что связывает приграничные области России и Украины, даёт им общую региональную идентичность, что само по себе придаёт казачьей теме особую политическую актуальность в наши дни.

Это же касается и запорожского казачества, которое всё активнее проявляет интерес к общим процессам в казачестве России. «Казаки Дона, Запорожья, Кубани и Терека представляют собой единый национальный организм, со своими особенностями в общей для всех культуре, обычаях и истории. Собственно ту национальную систему, которая и является нацией»[22], — утверждается в статье «Казачья нация». Да, уже в прошлом особые отношения, которые связывали казаков Кубани и Запорожья и были в период Гражданской войны сильным фактором для становления местного сепаратизма, и всё же это родство играет большую роль в идеологическом структурировании казачества. И если у кубанцев это придаёт особый украинофильский оттенок местному движению, то у запорожцев – наоборот, русофильский. Изменилось само Запорожье – стало одним из самых пророссийски настроенных регионов Украины, и общая казачья идентичность с российским Югом здесь оказывается востребованной по-новому.

При этом для Востока Украины сейчас ещё больше, чем для Юга России, характерен рост собственно казачьего самосознания, противопоставляемого украинскому и не отождествляемого с русским: всё больше людей гордо называют себя «по национальности казаками», отрицая свою принадлежность к другим восточнославянским народам. Процесс этот стихийный и мало связан с распространением собственно казакийской идеологии. Позиции последней в Запорожье еще очень слабы, да и её антирусский пафос просто неактуален. Происходит постепенный отказ Юго-Восточной Украины от украинского национального проекта, и образующийся вакуум ждёт заполнения. Казачье самосознание здесь раскрывается по-новому. При этом у украинского казачества до сих пор толком нет своей нормативно-правовой базы, не говоря уже о принципиально невозможном признании казаков официальным Киевом в качестве особого субэтноса или нацменьшинства. В отличие от великороссов, для украинцев былое казачество Запорожья и Гетманщины – не вариация своей этничности, но её основа.

Фактически, Россия и Украина сейчас соревнуются за казачество. Соревнование проходит очень вяло, так как ни Москве, ни Киеву реально до казачества попросту нет дела. Однако исход этого соревнования будет иметь решающее значение для всей национальной и геополитической судьбы региона. При этом русофильский настрой регионов украинского казачества по-особому освещает для России перспективы национальной политики на её юге и в отношении Юго-Восточной Украины. Это же касается и Казахстана, территория которого затрагивает прежние земли четырёх казачьих войск, в том числе такого старейшего (с XVI в.), как Уральского (Яицкого). Сейчас казахстанские казаки являются самой организованной и массовой пророссийской силой на севере и востоке страны, активно выступая за автономизацию казачьих земель (с преобладающим русским населением), а то и за отделение и возвращение в состав России[23].

И здесь можно предположить, что казакийское/казачье-автономистское движение Москве стоит не уничтожать или питать поспешными «задабривающими» подарками, а попытаться сделать его своим. Несомненно, что именно казачество является в наши дни самой структурированной и многочисленной организацией в южном регионе. А казакийство сейчас находится примерно на том же уровне развития, что украинство где-то годах в 1870-х. Стоит ли отдавать казачество на откуп антироссийских сил? Возможно, русофильский настрой Запорожья и всей Юго-Восточной Украины способен придать казачьему движению новый акцент и изменить его вектор, а также сыграть немалую роль в формировании местной патриотической идеологии в Восточной Украине, потребность в которой[24] стала в последнее время особенно ощутимой.

Этому же может способствовать и то обстоятельство, что современной казачьей идентичности свойственно явное преобладание территориального компонента, позволяющее почувствовать себя казаком любому, кто осознал, что он родом с «казачьих земель». Важен и такой аспект казачьего движения, как его убеждённая преданность православию и Московскому патриархату. Это свойственно как российским казакам (даже убеждённым казакийцам), так и украинским, имеющим за спиной длинную историю защиты православия в борьбе с унией, что легко конвертируется в противостояние «западенской» идеологии на современной Украине. Украинское казачество озабочено и защитой русскоязычного населения страны. Из всего этого следует, что в современных геополитических условиях установление более прочных связей казачества по обе стороны границы и формирование его общего движения выгодно скорее России, чем Украине, и потому Москве было бы разумно эти связи действительно контролировать и по мере возможности направлять. *  *  *

Такая работа осмысленна только при изменении самого характера казачьего национализма с антирусского на такой, ярким примером которого является национализм русинский: акцент ставится на местном культурном и историческом своеобразии, но одновременно признаётся вхождение народа в большие этнические общности – русскую и славянскую. Утверждению такой модели могут помочь и нововведения в российской этнической процессуальности (термин В.Тишкова): при подведении результатов переписи населения признавалась возможность множественной идентичности по линии вертикальной групповой иерархии. При этом, к сожалению, проводить такое определение не дозволялось самим гражданам, а ответы вроде «русский казак» признавались, как уже было сказано, «горизонтальной двойной идентичностью» и попросту не учитывались. И всё же доведение до сознания граждан модели тройной этно-самоидентификации (славянской, (обще)русской и – казачьей, русинской, великорусской, белорусской и т.д.) с упором на региональный компонент самосознания может принципиально изменить сам «дискурс национальности» в России, став основой для формирования новой этно-политической карты постсоветского пространства.

Нередко встречающееся выделение трёх основных направлений в казачьих политических настроениях («общероссийский (русский имперский) патриотизм», «автономизм» и «казакийство»[25]), по сути, отражает альтернативы трёх национальных проектов: идентичность российской нации, региональная идентичность внутри русского народа и – особая национальная (нерусская) идентичность. Если учесть, что проект «российской нации» предполагает часто подчёркиваемую «многонациональность», то можно сказать, что первый и третий варианты друг с другом совместимы. Внутри единой «российской нации» может быть и такая национальность как казаки (причём они вполне могут рассматриваться и как неславянский по этногенезу народ[26]), а единственное ограничение, которое ставит казакийству российская нация — это запрет на создание независимой Казакии.

Остаётся только один вариант, который сохраняет казаков как часть русского народа – второй, обозначаемый как «автономизм». В данном случае речь идёт не о политическом автономизме, но об этническом. Именно такой вариант подразумевает тройственную этническую идентичность «славяне – русские – казаки». Триада, подобная русинской: «славяне – русские – русины». Такая тройственная самоидентификация могла бы примирить русское и казачье население Южного Федерального округа. Кроме того, такое понимание казачества могло бы стать сильной идеологией регионального патриотизма общерусского Юга (причём поверх нынешних границ Украины, России и Казахстана), лишь укрепляя единство Руси в её многообразии.

У казаков в ХХ веке была отнята и разрушена вся социально-экономическая ниша, в которой они сформировались. Однако казачество не исчезло, оно возрождается, а теперь и признано Россией в качестве особой этничности. Судьба этого этнического меньшинства в России малопонятна. Вся политика Москвы послесоветского времени лишь демонстрирует растерянность центральной власти перед этой проблемой. Между тем России нужна программа по целенаправленному и управляемому процессу возрождения и структурирования казачества, восстановления систем его жизнедеятельности и форм идентичности. Только при активной реализации подобной программы у России есть шанс не сдать казачество принципиально антироссийским и антирусским силам, но сделать его опорой своей государственности, а также и важным козырем в её политике на постсоветском пространстве.

[1] Народы и религии мира. Энциклопедия. Отв. ред. В.Тишков. М., 1999. С.169-174.

[2] «Станица» № 2 (40) за 2003 г. (http://fstanitsa.ru/4/97_1.shtml).

[3] Тишков В. После многонациональности. Культурная мозаика и этническая политика в России // Знамя, 2003, № 3.

[4] См.: http://www.russian-americans.org/CRA_Art_Captive.htm

[5] Маркедонов С.М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников “Вольноказачьего движения”) // Ab Imperio, № 3, 2001; см. также: Горенкова Е. «Казакия – Наша цель» // Родина, 2004, № 5.

[6] См. статью «Казачья нация. Тезисы национальной идеологии». http://www-cossacks-krug.ru/KTO%20TAKIE%20KASAKI.htm

[7] См.: http://fstanitsa.ru/3/114_1.shtml

[8] См.: http://fstanitsa.ru/7/108_1.shtml

[9] См.: http://www-cossacks-krug.ru/77703.htm

[10] Например: http://fstanitsa.ru, http://www.kavkazweb.net/forum/viewforum.php?f=39

[11] См., например, статью А.Зайцева «Мы – казачий народ» // Батюшка Дон, 2002, 21 авг., с.4.

[12] См. http://kazakia-vbkv.narod.ru

[13] Подробнее об этом см.: Кутузов М. Казачество: новая парадигма развития // http://www.ruspravda.ru/strategies_and_programms/kazaki.

[14] См.: Донцов С. Казачество в постсоветской России // Возрождение казачества: надежды и опасения. М., 1998. http://www.carnegie.ru/ru/print/36308-print.htm

[15] См. на сайте http://forum.fstanitsa.ru/

[16] Войско Н.Козицына известно тем, что в 1994 году заключило Договор о дружбе и сотрудничестве с Чеченской республикой (с президентом Д.Дудаевым).

[17] См. «Казачий круг», 2002, 2 авг.

[18] См.: http://www.cossacks-avtonomia.narod.ru

[19] Мелехин Б.В. Национальное самоопределение казачьего народа. http://www-cossacks.narod.ru/NAZ-VOSROHDENIE.htm

[20] Мелехин Б.В. Об исполнении решений V Юбилейной международной научно-практической конференции Национального Совета донских казаков 29 октября 2005 года. http://www.cossacks-avtonomia.narod.ru/otchetmelehina.htm

[21] Виктор Володацкий: «Казачество России возродилось! Сейчас идёт его становление». Интервью // Донецкий кряж, № 2858 от 14.12.2007.

[22] См. статью «Казачья нация. Тезисы национальной идеологии». http://www-cossacks-krug.ru/KTO%20TAKIE%20KASAKI.htm

[23] См. подробнее о казачьем вопросе в Казахстане: Ларюэль М., Пейруз С. «Русский вопрос» в независимом Казахстане: история, политика, идентичность. М., 2007.

[24] См.: Неменский О.Б. «Недоукраинцы» или новый народ? // Русский журнал, раздел «Культура» за 29 декабря 2004 г. (http://old.russ.ru/culture/20041229_nem.html).

[25] См., напр.: Харченко В., Хоперская Л. Состояние казачьего движения в республиках Северного Кавказа // Возрождение казачества: надежды и опасения. – М., 1998. – С.87–104, http://www.carnegie.ru/ru/pubs/books/volume/36312.htm. В этой статье общероссийскому «историческому» патриотизму дано довольно остроумное название: «единонеделимство».

[26] См., напр., «Родословное древо казачьего народа Всевеликого Войска Донского и Республики Запорожская Сечь» // Никитин В. Казачество: Нация или сословие? М., 2007. Вкладка рядом со с.160. В качестве четырёх основных корней казачества там обозначены половцы, хазары, сарматы и скифы. В той же книге представлен довольно любопытный проект конституции «Союзного государства Казакии» (см. с. 538-609).